Триумф и трагедия Белой Революции

....События, которые произошли летом-осенью 1989 года в столице Южной Осетии г. Цхинвале, смело можно назвать первой Бархатной Революцией на территории существовавшего еще тогда Советского Союза. Тогда еще не было принято давать названия народным революциям, да и сам термин «революция» не употреблялся, как не определялся и «цвет» революции, не выбирались символы. Наверное, потому что это была настоящая революция, не нуждавшаяся в искусственной атрибутике и сторонней финансовой подпитке, с ясной конкретной целью и объединившая народ в стихийном, но едином порыве.

Сегодня в соответствии с современной политической модой и учетом реальных событий лета-осени 1989 года достаточно просто дать название первой осетинской бархатной революции. Если вспомнить высочайший уровень интеллекта, внутренней культуры и единого национального сознания, вспомнить, как единогласно и единодушно принимались самые кардинальные решения, вспомнить, как не раз огромные толпы на первый взгляд неуправляемых людей беспрекословно, но осознанно внимали просьбе лидера, предотвращая казалось бы неизбежные массовые кровопролития, то те великие исторические события однозначно можно назвать Белой Осетинской Революцией!

Белой - по интеллекту свершившего его народа.

Белой - по проявленному национальному самосознанию .

Белой - потому что не было пролито ни капли крови.

Белой - по высочайшему уровню внутренней чисто осетинской

Агъдау - свод негласных законов, которые тысячелетиями регламентирует образ жизни осетинского народа

Уже через пару лет после прихода в СССР к власти М. Горбачева многим в высшем политическом руководстве стало понятно, что распад Советского Союза неизбежен. Руководство нескольких союзных республик, в том числе и Грузинской ССР, опасаясь, что в этом случае «эпидемия» распада и образования новых государств может распространиться и на союзные республики, начало применять превентивные меры. И именно на период «полураспада» СССР – с 1987 по 1989 годы приходится зарождение и фактическое начало всех этнических конфликтов на территории Советского Союза.

Грузинское политическое руководство образца 1987 года во главе с тогдашним секретарем ЦК Компартии Грузии Дж. Патиашвили, министром иностранных дел СССР и ближайшим другом и сподвижником М. Горбачева Э. Шеварднадзе и др. представляло из себя мощнейшую политическую силу. Ближайшие друзья последнего президента СССР абсолютно точно знали о грядущем распаде СССР и начали применять меры по сохранению своей родины - Советской Грузии, которая по модели своей государственной структуры была маленькой копией советской империи и по большому счету была обречена на распад.

Природа не наделила лиса мудростью. Хитростью и коварством - да, но эти качества хороши и удачно могут быть применены только в ходе конкретных действий и абсолютно не пригодны для прогнозирования ситуации и принятия стратегических решений. Белый лис не оказался исключением и навряд ли серьезно воспринимал угрозу последующего распада маленькой грузинской империи, сколоченной грузинскими большевиками в начале двадцатого века, иначе не вошел бы в «призеры» политиков, разваливших СССР. А может, понимал, но соблазн стать правителем независимого грузинского государства оказался сильнее. И все же первая профессия накладывает на человека неизгладимый след и подсознательно влияет на его действия. Видимо, плохо учили истории Грузии Эдуарда Шеварднадзе в Кутаисском медицинском техникуме, а может, считали, что будущему фельдшеру не нужны глубокие познания в истории собственной родины. А жаль, осознавал бы человек, что Грузия своим существованием и так называемой территориальной целостностью в последние двести лет обязана исключительно пока Российской, а затем Советской империям.....

Уже весной 1987 года «великие» грузинские политики начали принимать меры по сохранению территориальной целостности. В первую очередь, начались мероприятия по смещению руководства Южной Осетии и Абхазии. К тому моменту и Абхазией, и Южной Осетией руководили опытнейшие, но еще достаточно молодые политики (в возрасте 50 лет) руководители - Ф. Санакоев и Ю. Адлейба. Каждый из них руководил своими автономиями по 15-18 лет.

Феликс Сергеевич Санакоев, правивший Южной Осетией в общей сложности около 18 лет, прекрасно знал грузинский менталитет и грузинскую политическую кухню, не говоря уже о личных связях и влиянии, как в политической, так и в интеллектуальной и творческой элите Грузии. Представитель мощнейшего и очень известного в Южной Осетии родового клана, он бы не упустил случая стать первым президентом Южной Осетии. «Развести» его так, как спокойно «разводили» впоследствии почти всех президентов независимой Южной Осетии, было невозможно. В Грузии это знали и заранее приняли меры.

Весной 1987 года в рамках стратегического плана «Шеварднадзе-Патиашвили» по сохранению территориальной целостности будущего независимого грузинского государства в Южной Осетии был организован «государственный» переворот областного масштаба. Все было организовано до гениальности просто: по городу был распущен слух о том, что пищевое отравление нескольких человек - это не просто отравление, а самая настоящая эпидемия холеры. Так же использовали простые кавказские схемы – фамильное соперничество и криминальные группировки. Фамильному клану-претенденту обещали приход к власти, а криминальным группировкам - покровительство и деньги. Как бы себя повели главный оппозиционер и его соратник - лидер главной тогда в Южной Осетии криминальной группировки, знай они об истинных мотивах грузинских властей, сказать сложно. Хотя, если судить по степени личной ненависти обоих к Ф.Санакоеву и степени продажности лидера главной ударной силы (той самой криминальной группировки) то смело можно утверждать, что шанса совершить тот областной «переворотик» и добить лично Санакоева они бы не упустили ни при каком раскладе. Судьба Осетии и чувство патриотизма волновали их меньше всего.

И как только перед зданием правительства Южной Осетии собралась небольшая группа людей - в основном из противников клана Санакоевых и просто уличных зевак, приехал лично первый секретарь компартии Грузии Дж. Патиашвили, и уже через полчаса на пленуме югоосетинского обкома КП Феликс Сергеевич Санакоев был освобожден от должности правителя Южной Осетии. На эту должность лично Джумбером Патиашвили был назначен никому не известный, невзрачный и абсолютно безвольный человек, в силу этих своих качеств устраивавший грузинские власти. Южная Осетия получила псевдоправителя – марионетку, полностью ориентированного на Грузию, и это в один из самых важных для осетин исторических периодов.

Так или иначе, первый пункт плана «Шеварднадзе-Патиашвили» удался на славу, но даже они не представляли, насколько удачно для Грузии они сработали. И никто тогда не предполагал, что Южная Осетия еще в течение многих лет не сможет избрать себе достойного руководителя.

Вот по этим простым причинам нельзя классифицировать события весны 1987 года в г. Цхинвале как начало национально-освободительного движения народа Южной Осетии, потому что абсолютно никакой национальной окраски они не носили.

Однако власть в Южной Осетии буквально на всех уровнях, от комсомольско-партийного до криминально-деловых кругов перешла к тбилисским марионеткам, и в этом аспекте события в Южной Осетии мая 1987 года можно считать своеобразной бархатной «революцией», организованной, профинансированной и проведенной центральными властями Грузии.

К счастью, вскоре уже центральная грузинская власть сама начала уступать позиции грузинским националистам во главе с М. Костава, З. Гамсахурдиа, Г. Церетели и др., а внутригрузинская грызня с последующими нападками на осетинскую нацию фактически вывела народ Южной Осетии из политического сна и, подтолкнув его к зарождению собственного национально-освободительного движения, окончательно определила путь ее дальнейшего развития.

…Осенью 1988 года по Тбилиси прокатилась волна митингов, организованных грузинскими неформальными лидерами. Выдвигались требования выхода Грузии из состава СССР, вступление в военно-политический блок НАТО, ликвидация абхазской, аджарской и осетинской автономий и создания единого унитарного грузинского государства, немедленное введение грузинского языка в качестве государственного, в том числе и в Абхазской АССР и в Югоосетинской АО, где подавляющее большинство населения было не просто русскоязычным, но и генетически прорусским, а тогда еще и наивно просоветским. Уже к весне 1989 года сформировался грузинский политический «набор», который был абсолютно неприемлем для Южной Осетии, впрочем, как и для Абхазии. Пришедшие из ниоткуда, грузинские политические плебеи типа М. Костава, З. Гамсахурдия, Н. Натадзе и т.п. начали выдвигать мракобесные лозунги типа «Грузия для грузин», «Грузия превыше всего», осетины назывались гостями Грузии, серьезно, на государственном уровне стал обсуждаться вопрос об искусственном ограничении рождаемости среди негрузин двумя детьми, насильственное введение грузинского языка в качестве государственного при полном его незнании осетинским населением и т.д.

А после принятия Верховным Советом Грузии постановления о ликвидации Югоосетинской автономной области осенью 1990 года ход событий был практический предопределен. А до этого:

Коммунистическая партия медленно, но верно умирала, неотвратимо надвигалась эпоха безвластия и хаоса. Партократия, засевшая в правительстве (обком КПСС) Южной Осетии была абсолютно не приспособлена к самостоятельной, без оглядки на Тбилиси, практической работе и реальному руководству народными массами. Здесь, наверное, особо следует подчеркнуть, что, как это ни парадоксально, удивительно и трагично, но практически все последующие члены правительства независимой Южной Осетии, управленцы всех уровней являются выходцами из той самой партократии и ленинского комсомола. Но об этом - ниже.

И все начинали понимать, что в Южной Осетии необходимо создание новой общественной организации, которая взяла бы на себя ответственность за будущее осетинской государственности и судьбу осетинского народа, особенно в условиях медленно, но верно назревавшего грузино-осетинского конфликта.

В феврале 1989 года в актовом зале института собрался цвет осетинской интеллигенции. Формально это было расширенное собрание студенческого общества «Ныхас», поводом для которого послужила публикация в центральных республиканских газетах провокационной статьи главного идеолога грузинского национализма, академика Акакия Бакрадзе.

Очень быстро эмоциональные выступления сделали свое дело, и идея создания действенной осетинской общественной организации стала приобретать реальные очертания. Последующие конкретные предложения и действия дают полное основание считать этот день днем зарождения и создания Народного Фронта Южной Осетии – «Адамон Ныхас».

Вопрос о названии и форме вновь создаваемой организации обсуждался первым. «Шпаги» в битве за ее название скрестили тогда еще неизвестный широкой публике преподаватель истории Алан Чочиев и профессор Нафи Джуссойты. Чочиев настаивал на названии «Адамон Ныхас», Нафи же с вполне объяснимой яростью настаивал на названии «Ныхас», вполне логично и исторически обоснованно указывая на то, что в осетинском языке и истории нет и не было такого понятия, как Адамон Ныхас (дословно собрание, беседа людей). Ныхас может быть у людей - у зверей ныхаса не бывает, доказывал Нафи. Но А. Чочиев и его молодые сподвижники настаивали на алогичном словосочетании «Адамон Ныхас». Тогда никто не понимал, почему Чочиев настаивает на своем, хотя дикость, в прямом смысле слова, этого названия была очевидна. Присутствующие молчали, поскольку на том собрании все, кроме небольшой кучки сторонников А. Чочиева были фактически гостями, и они посчитали неэтичным вмешиваться во внутренние, как им казалось, «разборки». Да и сам А. Чочиев прекрасно понимал, что Ныхасу не нужна «человеческая» приставка «Адамон». Главное в этом фарсе было обидеть, а затем и вытеснить Нафи, являвшимся авторитетом среди научно-творческой интеллигенции, из организации. И Алану это удалось. Обиженный Нафи, единственный, кстати, законно избранный председатель Ныхаса, ушел и больше никогда уже не принимал участия в работе «Адамон Ныхас».

Кстати, А. Чочиев выиграл тогда не только этот «бой местного значения» у Н. Джуссойты, он выиграл «бой за приставку» Народный фронт тоже, у Валерия Газзаева. Газзаев настаивал на названии Народный Фронт Южной Осетии, Чочиев за - «Движение народа Южной Осетии в поддержку перестройки ». Насколько абсурдным было это название - особенно отчетливо воспринимается спустя почти уже двадцать лет. Но, тем не менее, факт остается фактом.

Управление КГБ по Южной Осетии доложило о серьезности намерении интеллигенции, что и послужило причиной прихода на этом собрании практически всего руководства области, в том числе и лично первого секретаря югоосетинского обкома А. Чехоева,(шефа сопровождали штатные пропогандисты обкома Бадрадз Харебов, и др) которое постаралось удержать в регулируемом русле ход событий, и не выпускать из под контроля как процессы, как и само руководство зарождающегося национально - освободительного движения. Однако сама политическая ситуация в Южной Осетии созрела настолько, что процессы в том числе и на том историческом собрании стали неуправляемыми. Однако процесс все же пошел не так, как планировался, катализатором и возмутителем спокойствия стал директор средней школы № 11 города Цхинвала Валерий Газзаев - молодой (27 лет) осетинский радикал, построив свое выступление на принципах патриотизма трудно отличаемых от истинного национализма и резкой критике руководства области, не принимающих сколь - бы не было серьезного решения без оглядки на Тбилиси, назвав все своими именами, он буквально с того первого публичного выступления встал на путь приведший его впоследствии на вершину славы народного лидера. Тут же большинство присутствующих предложило избрать Валерия Газзаева председателем народного фронта Южной Осетии «Адамон Ныхас». Такое развитие событий никак не устраивало ни формальное руководство «Ныхаса», ни руководство Югоосетинской автономной области и естественно лично А. Чехоева. Казалось, правительственный клан предчувствовал, что именно под руководством В. Газзаева уже через несколько месяцев осетинский народ сметет правительство Южной Осетии. Последовало резко негативное, в адрес Валерия Газзаева, выступление лектора института Лианы Гаглоевой, ближайшего родственника тогдашнего руководителя Южной Осетии, Здесь же особо надо отметить, что Южной Осетией в то время фактически управлял клан Гаглоевых, один из самых мощных в интеллектуальном плане фамильных кланов Южной Осетии, хотя формальным правителем был их безродный зять. Подавляющему большинству присутствующих такое выступление (точнее попытка представить белое черным) не понравилось: обстановка стала накаляться. Выход из ситуации нашел Алан Чочиев, предложив просто перенести выборы на следующее собрание, маленькая хитрость прошла, чему не в малой степени способствовало и то, что сам В. Газзаев после своего впечатляющего выступления и резкой критики первых лиц в руководстве Южной Осетии просто покинул собрание, заявив, что не желает находиться в одном помещении тогдашним правителем Южной Осетии А. Чехоевым, занимавшего предательскую позицию по отношению к собственному народу. В принципе наверно именно поэтому А.Чочиеву и его сподвижникам удалось перенести собрание на более поздний срок, и, в последствии, формировать то правление «Адамон Ныхас», которое устраивало спецслужбы и ...да, руководство Южной Осетии.

(вся дальнейшая , к счастью, короткая история Адамон Ныхас показала в насколько позорную и унизительную позицию встало руководство народным движением, согласовывая свой каждый шаг и решение с политическим руководством Южной Осетии и лично с товарищем Чехоевым. Ночные встречи А. Чочиева и его сподвижников с А. Чехоеввым в кабинете первого секретаря Югоосетинского обкома партии, стали регулярными. Тогдашнему правителю Южной Осетии казалось, что он посредством некоторых продажных лидеров Адамон Ныхас надежно правит и самим национальным движением. Два «А» думали, что один из них полностью контролирует ситуацию, а второй владеет народными массами и всегда направит толпу в нужное русло. Время показало, что это был политический мираж, искусно создаваемый А. Чочиевым лично для А. Чехоева. И А. Чехоев наверняка до сих пор не догадывается, что именно А. Чочиев, его тайный тогда друг и советник, фактически только ускорил процесс его падения и полного политического краха.

.........дальше в истории Адамон Ныхас подобных собраний уже не было, в тихих кабинетах спецслужб с подачи Алана Чочиева и А. Чехоева формировалось правление Адамон Ныхас. Схема было до гениальности проста: на очередном митинге или собрании А. Чочиев давал слово одному из своих друзей, при этом представлял его как «Член правления Адамон Ныхас», и с этого момента друг начинал считаться бессменным членом Правления Адамон Ныхас. Так было с Ахсаром Джикаевым, который до этого зарабатывал себе на жизнь пением в одном из ресторанов грузинского города Гори. С 1989 года в Грузии осетины становились изгоями – работы лишались даже те, кто услащал тонкий грузинский слух дешевыми грузинскими песнями с осетинским акцентом. Так, потеряв работу в ресторане, А. Джикаев нашел ее в Адамон Ныхасе, где стал зарабатывать намного больше, чем в ресторане, нет, конечно, не грузинскими песнями, а бессовестно запуская руку в никем не контролируемую казну Адамон Ныхас.

С подачи того же Алана Чочиева таким же методом, «членом» правления Адамон Ныхас «стал» и Тимур Санакоев близкий сосед и друг детства Алана Чочиева, больше известный цхинвальской общественности тем, что был выходцем из хорошей осетинской семьи, симпатичным парнем и неплохим уличным драчуном.

Самым дальновидным (хотя может ему подсказала жена – дальновидная мегрелка) оказался Зелим Цховребов, который был одним из тех, кто действительно стоял у истоков Адамон Ныхас, он уехал в Швейцарию «представлять» Южную Осетию в Евроструктурах. Забрал ли он деньги несчастных осетин и сколько, наверное знает только А. Чочиев, поговаривают, что З. Цховребов купил себе дом в Швейцарии (а на зарплату младшего научного сотрудника Юго-Осетинского НИИ его явно не купишь) и припеваючи там проживает, в последнее время его видели на Украине, в принципе это уже не имеет никакого значения...............

....в начале 1989 года в Юго-Осетинском государственном педагогическом институте с подачи тогдашнего КГБ Южной Осетии была создана небольшая общественная организация из числа студентов и преподавателей по названием «Ныхас». Создание организации было поручено преподавателю истории Алану Чочиеву, человеку, как это ни парадоксально, не имеющему, как ни малейших внешних ни внутренних качеств лидера, так и каких бы то ни было организаторских способностей. Но советские спецслужбы тогда редко ошибались: абсолютно аморфная личность, от природы трусливый и легко управляемый, жаждавший денег и благосостояния, классический генетический продукт главного мужского и женского пороков, желающий занять положение в элите цхинвальского общества, несостоявшийся борец, а потом и несостоявшийся тренер по вольной борьбе, впоследствии начавший делать свою научную карьеру на абсолютно беспроигрышной тогда теме истории аланского этноса, имевший к тому же неплохо подвешенный язык и феноменальное умение говорить пустыми и непонятными фразами об истории осетинского народа и еще более туманными фразами о будущем Осетии, он был настоящей находкой для спецслужб, в том числе и в плане управляемого «пугала-раздражителя» для грузинской стороны. На первый взгляд, все это может показаться пародоксальным и алогичным, но если учесть, что в выборе «кандидатуры» активное участие приняли тогдашние грузинские спецслужбы, то все становиться на свои места. У грузин всегда были исторически сильные позиции в КГБ СССР, и они точно постарались, чтобы выбор в процессе создания контролируемого «народного лидера» Осетии пал именно на Алана Чочиева. Они не могли допустить, чтобы лидером стал человек, обладающий соответствующими данными: высоким уровнем интеллекта, стабильной психикой, глубоким чувством патриотизма, самолюбия и самодостаточности, который, в конце концов, почувствовав поддержку народа, мог выйти из-под контроля спецслужб и стать самостоятельным народным лидером. КГБ Грузии, таким образом, удовлетворил свое тщеславие и в определенной степени уязвленное самолюбие, начиная делать из этого обрюзгшего создания, поедавшего целый осетинский хабизджын всегда предварительно свернутый в трубочку, национального лидера осетин, тем не менее, оставляя возможность его морального уничтожения на случай непредвиденной ситуации, т.е. выхода из под контроля. Но в принципе, А. Чочиеву волноваться нечего: он выполнил свое задание, да и агентурное дело может быть рассекречено только через 50 лет после его смерти. Вскоре из Тбилиси последовало и задание: это первая и, пожалуй, самая главная провокационная заслуга Алана Чочиева - его печально знаменитое так называемое «Абхазское письмо». Письмо было написано лично Аланом Чочиевым. Содержание и форма текста «Письма» ни с кем из тогдашних лидеров, представителей интеллигенции или авторитетных старейшин Южной Осетии не обсуждались и не согласовывались. Зато текст был скорректирован в Управлении КГБ по Южной Осетии, где с зимы 1989 года в бессрочной командировке находились представители «центральной конторы». О содержании письма не знали даже курьеры, доставившие его впоследствии в Абхазию (А. Парастаев и В. Бестаев). В письме, написанном от имени народа, выражалась готовность всех осетин всесторонне и всячески поддержать абхазский народ, в том числе и в вооруженной борьбе за независимость. Сейчас на это письмо никто бы и внимания не обратил, но тогда, когда мы все жили в едином и, казалось, нерушимом государстве, когда грузино-абхазскую и грузино-осетинскую войны никто не мог себе представить даже в самой кошмарной перспективе, когда у осетинского населения изъяли даже охотничьи ружья и оно чисто технически не могло принимать участия в каких бы то ни было боевых действиях, это «Письмо», ставшее впоследствии нарицательным, носило исключительно провокационный характер, и как показало время сыграло на руку только реакционным силам с грузинской стороны. И действительно, хотя «Письмо» было написано в январе 1989 года, шум в грузинской прессе по поводу ее написания подняли аккурат после известных событий 9 апреля 1989 года в центре Тбилиси. Осетинская сторона была обвинена грузинскими неформальными лидерами в предательстве братского грузинского народа в столь тяжелое для нее время, ударом в спину называли это письмо грузинские средства массовой информации, где развернулась настоящая истерия по этому поводу, и никто не знал и не пытался дать информацию о том, что письмо было написано еще в январе 1989 года и никакого отношения к трагическим событиям 9 апреля 1989 года на проспекте Руставели не имеет. Письмо, естественно, послужило поводом для массового увольнения этнических осетин, проживавших в Тбилиси и других внутренних районах Грузии из госучреждений, заводов, фабрик и т.д, массовых гонений, а потом и просто физического вытеснения и положило начало первой волне беженцев. Однозначно, что корни проблемы лежали и лежат гораздо глубже, и не было бы «Письма» А. Чочиева, нашелся бы другой повод. Но факт остается фактом: козлом провокационного отпущения стал Алан Чочиев, и это тоже уже часть истории. Интересна и маленькая деталь: преследуемый патологической трусостью автор свое письменное творение не подписал - обыкновенный текст без подписи, этакая анонимка, набранная на пишущей машинке. И когда «абхазские братья» Алана Чочиева открыли конверт, то они очень удивились сему факту и, естественно, отказались публиковать это в абхазской прессе. Курьеры, доставившие письмо - цхинвальские осетины Алан Парастаев и Василий Бестаев - были в замешательстве, ведь им было поручено добиться немедленной публикации «Письма» в абхазской прессе. Тогда никому не известный Вася (истинный кстати, патриот) решился и... сам подписал письмо Алана Чочиева на глазах у изумленных абхазов. Так вошло в историю печально известное «Абхазское письмо», написанное лично Аланом Чочиевым от имени осетинского народа, и состоялась главная провокация в новейшей истории южных осетин. Забегая немного вперед: «Троянская свинья» так и не смогла стать причиной падения Цхинвала и исчезновения уникального кударского этноса, который является элитой и средоточием основного военного потенциала осетинского народа.