23 ноября 1989 года неотвратимо наступало, как конец света. Витавший в политических облаках, считавший себя божеством областного масштаба, Он под все увеличивающимся грузом ответственности за судьбу своего народа опускался все ниже и ниже.

А до этого: 9 ноября 1989 года оплеван в буквальном смысле слова и с позором снят с должности самый высокопоставленный чиновник Южной Осетии.

Личный интерес совмещен с общественным однозначно, но все было организованно настолько гениально, что никто даже не усомнился в целесообразности смены руководства области. Он был носителем яркого организаторского таланта, в чем в чем, а в этом ему не откажешь. В конце концов именно этот организаторский талант стал причиной Его политического падения, точнее, политического уничтожения. Никто: ни новоявленные осетинские мафиози, собиравшиеся половить рыбки в мутной воде, ни тогдашние центральные спецслужбы в преддверии большой осетино -грузинской войны не могли позволить, чтобы на вершине хоть и не высокого, но все же политического Олимпа Осетии оставался человек, практически никем не контролируемый и имевший сатаническое влияние на толпу.

«Мавр» сделал свое дело и 9 ноября не только не пришел на пленум Юго-Осетинского обкома КПСС, где решался оргвопрос первого секретаря, но не вышел в тот день даже на улицу и сделал стратегическую ошибку. Ситуацией в лучшем духе придворных интриг времен Людовика Четырнадцатого, не преминул воспользоваться Торез Кулумбегов,  до этого времени мудро находившийся в тени. При солидном стечении народа и представителей ЦК Компартии Грузии, при поддержке А.Чочиева и нескольких соратников он мужественно набросился на уже фактически поверженного правителя области, публично потребовав   подписать заявление об отставке и сделав недвусмысленную заявку на лидерство в национальном движении Южной Осетии  и кресло первого секретаря обкома КПСС Южной Осетии. Однако тогда эта попытка успехом не увенчалась. Но это уже отдельная история, и совсем другая судьба .

10 ноября 1989 года. Внеочередная сессия областного Совета народных депутатов Южной Осетии. Здание Дома Советов, где должна была состояться сессия, блокировано плотным кольцом сотрудников республиканской милиции и так называемого восьмого полка. Кровопролитие казалось неизбежным, руководство «Адамон Ныхас» начало паниковать. Никто не хотел брать на себя ответственность ни за срыв сессии – перед народом, ни за кровопролитие – перед законом и историей. И тогда несколько слов в микрофон на непривычном для Его выступлений осетинском языке, и многотысячная толпа, уже готовая снести вооруженный до зубов милицейский кордон, за несколько минут молча разошлась.

А внеочередная сессия областного Совета народных Южной Осетии  без всяких помех преобразовала  Юго-Осетинскую автономную область в автономную республику. Через полчаса восторженная толпа соплеменником уже качала Его на руках. Описать невозможно, а понять может только тот, кого хоть раз качали на руках.

Что это было - дань тогдашней моде на суверенитет, реакция на требования грузинских неформальных лидеров о ликвидации всех автономных образований на территории Грузии и выхода из состава СССР, желание создать собственное государственное образование с перспективой последующего объединения с Северной Осетией, тайное сокровенное желание Его войти в историю Осетии, хорошо спровоцированная акция спецслужб СССР по дестабилизации обстановки в Грузии или всего понемножку?

Ответ на этот вопрос – тема для отдельной статьи и предмет обсуждения политологов и историков. Пока что ясно одно: впервые в истории южных осетин были реально очерчены контуры собственной государственности.  Единственное и самое трудное, что оставалось сделать - это сохранить мир любой ценой и не выходить за рамки конституционной «войны», не говоря уже о войне настоящей, которая была заведомо проигрышной для южных осетин во всех отношениях, в числе  плане демографическом и экономическом .

Это теперь, с высоты прожитых, а точнее, пережитых лет очевидно, что предотвратить грядущий тогда осетино-грузинский конфликт было невозможно, а тогда новоявленный «политический колосс» (каковым Он себя считал) готов был взяться за решение любых политических проблем.

17 ноября 1989 года. Внеочередная сессия  Верховного Совета Грузинской ССР отменила постановление областного Совета народных депутатов Южной Осетии о преобразовании Юго-Осетинской автономной области в автономную республику. Парадоксально, но факт - это решение  Верховного Совета Грузии в Южной Осетии было встречено совершенно равнодушно, не вызвав абсолютно никакой реакции. Хотя никакого парадокса здесь, наверное, нет, если учесть, что:

-  во-первых, к тому времени населению города Цхинвала уже точно было известно о предстоящем 23 ноября многотысячном «наезде» грузинских неформалов, и это беспокоило население города гораздо больше;

- во-вторых, фактически произошла демонстрация серьезности намерений обеих сторон: осетинская сторона продемонстрировала, что ни при каких условиях не допустит ликвидации Юго-Осетинской автономии. Грузинская сторона не менее красноречиво заявила, что не допустит образования Юго-Осетинской республики, прекрасно предвидя дальнейшие естественные  шаги нового государственного образования и в связи с этим осознавая реальную угрозу  своей территориальной целостности.

18 ноября 1989 года. Удивительно и непонятно, но предложение о мире и необходимости срочных переговоров поступило именно с грузинской стороны. Грузинская сторона – это Зураб Чавчавадзе, большое положительное явление в истории грузинского национально–освободительного движения. (Вскоре З.Чавчавадзе погиб при весьма загадочных обстоятельствах, «загадочных» тогда, а сейчас, спустя столько лет, совершенно ясно, что смерть З.Чавчавадзе была всего лишь звеном в цепи смертей и дискредитации тех неформальных лидеров, которые не шли на контакт с тогдашним КГБ СССР.)

Но это теперь Он знает, в чем была принципиальная разница между позициями М.Костава и Г.Чантурия, И.Саришвили и  И.Церетели, а тогда не только Он, но и все осетины представляли себе грузинский неформалитет как единую и отрицательно настроенную в отношении Южной Осетии и ее народа силу, и все предложения, исходившие от него, воспринимались с большим подозрением. И все же, благодаря серьезному влиянию и личным контактам З.Чавчавадзе и А.Чочиева, осетинская сторона приступила к обсуждению вопроса о возможности переговоров с грузинской стороной.

Вопрос об участии в переговорах осетинская сторона решала в штаб-квартире «Адамон Ныхас» при большом стечении активистов этого движения и с участием представителей Северо-Осетинской организации «Адамон Цадис» во главе с большим специалистом по переговорам, как его представил Алан Чочиев, Валерием Хамицевым. Все сходились в одном мнении: «худой мир лучше доброй ссоры» и единогласно предлагали провести переговоры с грузинскими неформалами. Загвоздка была только в одном: грузинская сторона предлагала переговоры в г.Тбилиси и с участием представителей республиканских властей. И контраргумент, что осетинскую делегацию в преддверии назревавшего конфликта могут в Тбилиси просто арестовать (благо на всех членов «Адамон Ныхас» были заведены уголовные дела) или даже физически ликвидировать, в конце концов определил ход обсуждения, и было принято решение в переговорах участия не принимать. Взамен был предложен вариант «клин клином», т.е. в день намечаемого приезда неформалов из Тбилиси провести в Цхинвале свой митинг. «Специалист по переговорам» и большой друг Алана Чачиева - Валерий Хамицев твердо обещал 22 ноября обеспечить приезд северо-осетинских неформалов не менее, чем на пятидесяти машинах.

Однако, Он и еще несколько рабочих-членов городского забастовочного комитета, видя безысходность ситуации, объявили, что согласны поехать в Тбилиси и от имени «Адамон Ныхас» провести переговоры, несмотря ни на что. Зная Его безрассудный характер, несколько активистов «Адамон Ныхас» просто отобрали у него ключи от машины и вернули их только на следующий день.

Потянулись томительные часы ожидания. Лидеры «Адамон Ныхас» из просто романтических лидеров-патриотов на глазах у всех начали превращаться в людей, несущих ответственность за жизни детей, женщин, стариков, всего населения Южной Осетии – ее будущего. Это был тяжкий груз – груз, который ни один из них не смог донести до конца.

Практически все, в том числе и Он, понимали, что это тупик. Вариант мирного исхода назревавшего конфликта не просматривался.

22 ноября 1989 года. 13 часов. С.Гуфта Джавского района. Делегации из Северной Осетии нет. После нескольких часов бесполезного ожидания было решено поехать навстречу делегации в сторону Рукского перевала, проверить, не задержана ли случайно колонна гостей силами милиции. Вскоре выяснилось: Рукский перевал никакая делегация не проезжала. Зато к Джавскому мосту в это время подъехала автомашина, полная оружия и боеприпасов.  Встречали груз ребята А.Цховребова (Джако). За А.Цховребовым стояли тогда деловые и криминальные круги Южной Осетии, которые ни за что не могли упустить надвигающийся момент (23 ноября), чтобы захватить в Цхинвале власть в свои руки, а криминалы - попутно из «любовно» называемой в народе «банды Джако» перевоплотиться хотя бы на время в истинных патриотов Осетии.

Теперь уже точно известно, что мягкотелые лидеры «Адамон Ныхас», и в первую очередь Алан Чочиев, а. Джигкаев и другие его особо приближенные «соратники» не просто упустили политическую инициативу, но и сознательно передали ее криминальным кругам задолго до 23 ноября 1989г. Они сделали это частично под давлением этих самых кругов, но главная причина была в том, что более интеллектуальные, прозорливые и одновременно более трусливые лидеры «Адамон Ныхас» попытались этим шагом возлоложить на них ответственность за надвигающийся конфликт.

Уже 22 ноября штаб-квартира «Адамон Ныхас» была наглухо закрыта. К этой дате смело можно отнести фактическую ликвидацию «Адамон Ныхас» как политической организации.

В тот же день в здании Дворца Бракосочетаний г.Цхинвал открылся «штаб Джако», захвативший, как им казалось, всю полноту власти. И хотя ситуацию на самом деле контролировали в ее силовом варианте внутренние войска МВД СССР, а в оперативном плане – всевозможные спецслужбы, не только цхинвальские горожане, но и ЦК КП Грузии серьезно восприняли Джако и его штаб как силу, реально контролирующую ситуацию в Южной Осетии.

В результате, в условиях строжайшей секретности были проведены сепаратные переговоры (в классическом понятии этого слова) между представителями этого штаба (А. Цховребов,  А. Чочиев…)с осетинской стороны и …лидерами грузинских неформалов во главе с патологическими врагами Осетии  Звиадом Гамсахурдия и Нодаром Натадзе  с другой.

В обмен на назначение своего человека на    пост первого секретаря Юго-Осетинского обкома партии новоявленные осетинские мафиози обещали держать в руках Южную Осетию и со временем вновь подчинить ее грузинским   властям, разумеется, не без помощи полностью им подконтрольных лидеров «Адамон Ныхас» А.Чочиева, А.Джикаева, З.Цховребова и др.

Осетин всегда было сложно понять, но даже зная своеобразность южных осетин, то что произошло в конце ноября, уже  в разгар грузино-осетинского конфликта, у нормального человека в сознании не уложится!

В результате этого сепаратного сговора первым секретарем Юго-Осетинского обкома партии был назначен Валнин Владимирович Цховребашвили. Понятие «свой человек» даже для главного криминального авторитета Алика Цховребова(Джако) оказалось слишком расплывчатым и условным.

Валнин Цховребашвили-обыкновенный санитарный врач, уже пожилой человек, всю жизнь проработавший в Цхалтубском санатории, человек,  не имевший абсолютно никакого опыта партийной и советской работы, как было принято говорить тогда.

Но и это не главное, Валнин Владимирович Цховребашвили был прямым ставленником Звидада Гамсахурдиа, а заслужил Валнин Владимирович столь высокое доверие новоявленного фюрера тем, что написал научный труд, где убедительно «доказал», что фамилия ЦХОВРЕБАШВИЛИ  исконно грузинская, а происхождение свое она берет из  грузинского села ХАРАГАУЛИ.

Вся эта операция по фактическому захвату власти банда Джако  провернула в лучшем стиле дворцовых заговоров:  быстро, неожиданно и, что самое главное, нагло. Попытавшихся было возмутиться оставшихся без предавших их лидеров активистов «Адамон Ныхас» и городского стачкома заткнула силой оружия  «Банда Джако» в прямом смысле этого слова.

Конечно, у  Джако и членов его группировки не могло быть приступов патриотизма, и совесть их особенно и не мучила. Цель у  них была простая и четкая - заработать.

И они заработали: в течение одного года пребывания у власти совместной кандидатуры  Джако и Гамсахурдиа были полностью разграблены все вещевые и продовольственный склады Южной Осетии, оборудование  цхинвальских  заводов  и фабрик  было вывезено в Северную Осетию и продано за бесценок.

Криминальный шабаш продолжался до сентября 1990 года.  Этот процесс происходил параллельно с глобальными изменениями, т.е. фактической утерей правящей роли КПСС и развалом СССР. И «последний из осетинских секретарей» Валнин  Цховребашвили  естественно вернулся вернулся в Тбилиси.

Это было обыкновенное предательство интересов нации, которое, кстати, в осетинском обществе предательством и не считается.

Но стоит ли пока так далеко забегать вперед?

22 ноября 1989 года. 18 часов.

Трудное и неблагодарное это дело - описывать события, происшедшие с Ним 22 ноября в период с 18 до 22 часов, события, круто изменившие всю Его жизнь. Около шести часов вечера Он вернулся из п.Дзау в Цхинвал, подъехал к штаб-квартире «Адамон Ныхас», там никого не было, двери были закрыты. Тогда Он еще не знал, что в это самое время во Дворце Бракосочетаний у въезда в г.Цхинвал полным ходом шло формирование штаба вооруженного сопротивления, или «штаба Джако», как называли его в народе. Там же были и лидеры  «Адамон Ныхас», где они сочетались законным браком с осетинской мафией в качестве политического гарема. Он по привычке направился в Юго-Осетинский обком партии, где надеялся встретить своих соратников. У входа в здание обкома партии Он столкнулся с заместителем министра внутренних дел Грузинской ССР полковником Г.Шаламберидзе по кличке «Кубо». Наверное, первый раз в жизни кличка «Кубо» оправдала себя, став для Него, так быстро и высоко взобравшегося на политический Олимп, символом политической смерти.

Описывать в деталях то, что произошло дальше, не стоит, так как это может быть воспринято Его политическими противниками и просто читателями как попытка реабилитации.

Одно можно сказать: Он взял на себя слишком много.

Он решил один поехать на переговоры с грузинскими неформалами в г.Тбилиси, надеясь предотвратить конфликт, который должен был начаться между двумя народами через несколько часов. Но перед тем, как сесть в машину Г.Шаламберидзе, чисто человеческий страх за свою жизнь вдруг посетил Его. На секунду расслабившись, Он захватил с собой ничего не подозревавшего председателя  городского стачкома Роланда Марданова, так кстати для Него и так некстати для Марданова подвернувшегося Ему под руку. Он до сих пор не может себе простить, что использовал ни в чем не повинного человека в подобном качестве и готов принести ему самые глубочайшие извинения.

В Тбилиси они договорились со всеми, начиная от начальника УВД подполковником (тогда) милиции Р. Гвенцадзе, который обещал Ему лично, что автобусы с неформалами 23 ноября выедут из Тбилиси только через его труп, и кончая лидерами грузинских неформалов. Договор казался прочным, лидеры неформалов твердо обещали не приезжать.

Подстраховывая соглашение, высокопоставленные чины МВД Грузии в случае чего обещали просто не выпускать автобусы с неформалами из Тбилиси. Осетинская же сторона должна была выступить по республиканскому телевидению , призвать грузинскую сторону к миру и в знак добрых намерений и для успокоения уже настроенной на поездку в Цхинвал основной массы грузинских неформалов публично от имени всего осетинского народа заявить, что осетины не собираются ставить вопрос о выходе Юго-Осетинской АО из состава Грузинской ССР.

Он согласился, прекрасно понимая, что может быть два варианта:

1. Он, а заодно и Р.Марданов, становятся национальными героями Южной Осетии и весьма почитаемыми в Грузии людьми, если грузинская сторона сдержит свое слово, и 23 ноября 1989 года «наезд» неформалов на Цхинвал не состоится, и война будет предотвращена.

2. Он, а заодно и Р.Марданов станут трупами и не только в политическом плане, если грузинская сторона не сдержит обещания, и «наезд» неформалов на Цхинвал все-таки состоится.

Он поставил на карту свою жизнь и проиграл. О том, как он выжил, можно написать целую книгу, но стоило ли выживать? Вопрос, да еще какой!

23 ноября 1989 года. Около девяти часов вечера. 400 автобусов с неформалами стоят на подступах к Цхинвалу, а в это время в здании Юго-Осетинского обкома партии проходят переговоры между лидерами «Адамон Ныхас»и представителями неформалитета Грузии. У грузинской стороны было только одно требование: составляется и подписывается документ, где указывается, что Юго-Осетинская автономная область является составной частью Грузинской ССР. Невероятно, но все было так просто: Юго-Осетинская автономная область тогда действительно была частью Грузинской ССР, и о каком-то великом географическом или политическом открытии речь не шла, да и кого и к чему обязывали закорючки лидеров «Адамон Ныхас», людей, мягко говоря, абсолютно никакого отношения к конституционной власти не имеющих.

Если бы осетинская сторона, конкретно А.Чочиев, подписала эту ни к чему юридически никого не обязывающую бумагу, то вооруженного конфликта, наверное, можно было избежать, или, по крайней мере, отодвинуть, выиграв время для переговоров. Ведь избежали же армянская и азербайджанская диаспоры вооруженного конфликта, хотя отрицать тот факт, что случай с Осетией был гораздо сложнее, не стоит. Ну а по большому счету, дело не в повышенной национальной гордости осетин, не в отсутствии политической дальнозоркости и дипломатической гибкости и даже не в элементарной человеческой трусости лидеров «Адамон Ныхас», а в желании вполне определенной кучки людей прийти к власти в Грузии, в Южной Осетии, в частности, любой ценой, в том числе и ценой войны и человеческой крови.

Увы, для истории «если бы да кабы» ровным счетом ничего не значат. И факт остается фактом: были силы, которые хотели конфликта, и они его получили. Жаль только, что в результате всевозможных конфликтов и войн выигрывает только кучка «негодяев-затейников», а простой народ всегда страдает.

23 ноября 1989 года. Уастырджыйы барагбон, Гиоргоба, Джиуаргоба, День Святого Георгия. Суть не в названии и произношении - это великий христианский праздник.

Кто теперь, какой теолог может ответить на вопрос, почему именно 23 ноября православный грузинский  народ,  который в честь святого Георгия даже свою страну называет Джорджией, пошел войной на православный   осетинский, почитающий Уастырджы чуть ли не больше Бога.

До сих пор никто не может найти ответ на этот вопрос. Только одно остается фактом: святой для обоих народов лик разделился и существует в двух ипостасях: в виде осетинского Уастырджы и грузинского святого Георгия.

Сколько это будет продолжаться, доподлинно известно только одному Богу, а может и большим политикам.

Для несведущего читателя. Фамилия Газзаевых не замедлила исключить Его из состава фамилии (старый добрый горский обычай «Хъоды»). Друзья детства и близкие соседи разрушили дом, который Он построил собственными руками.     Сожгли дом отца, где  Он родился и вырос.

Самого Его 16 дней держали в заложниках «боевики», ранее известные как просто рэкетиры, которыми с успехом и большой для себя материальной выгодой руководил начальник милиции Казбек Тедеев.  А выжил Он чудом, благодаря патологической трусости тогдашнего мэра города Цхинвала Вадима Габараева, организатора и непосредственного руководителя Его похищения, но об этом отдельно.

Время  все расставит по своим местам, да и историческая  справедливость рано или поздно восторжествует.

Но пока… вечный для Него вопрос: «Правильно ли он поступил?»  кажется, будет мучить Его до самой смерти.

Газзаев Валерий Енверович

Август 1999  г.

.